Юрий Стоянов рассказал, как «Городок» продлил Илье Олейникову жизнь: Шесть месяцев он снимался через муки и боль
Издательство «Рипол» выпустило книгу знаменитого актера «Игра в Городки». В книгу вошли главные и не главные, но очень смешные эпизоды из жизни Юрия Николаевича. Здесь есть над чем похохотать и над чем погрустить. А в финале читателя ждут стихи авторства любимого актера. С разрешения издательства «Комсомолка» публикует отрывки из книги.
Моя мать - русская, отец - болгарин
...Их тайком вывозили морем русские моряки, спасая от турецкого ига. В 16 лет я для экзотики решил записаться в паспорте болгарином. Про таких, как я, в застойные годы говорили: «Полукровка - последняя надежда советской власти». До 1963 года жили мы на Пересыпи.Мои родственники по болгарской линии с разрешения властей нарезали себе участок, примыкающий к стене завода «Продмаш». А мои русские родственники работали на этом заводе и жили в ведомственном доме, в километре от болгарских. Я паразитировал на их географической близости.
- Ну, Юрасик, чем тебя сегодня болгары кормили? - спрашивает меня русская бабушка.
- Ой, плохо дело у болгар, бабушка Тамара, - отвечаю. - Все на работе, на базар никто не пошел. Два яичка всмятку покушал, и все.
- А бабушка Тамара тебе котлетки сделала с домашней лапшой!
Возвращаюсь домой к болгарам. Болгарская бабушка Женя спрашивает:
- Баба Тамара тебя кормила?
- Нет.
- А что делала?
- Поила. Компот дала, и все.
- От кацапы!
В отместку бабе Тамаре меня кормят ихнией - курицей с картошкой и луком, тушенными в томате.
Благодаря моим пересыпским Монтекки и Капулетти я постоянно прибавлял в весе. И мать запретила меня кормить в ее отсутствие. Я нашел выход. Болгарским родичам я пел на кухне болгарские песни, а русским показывал смешные истории из жизни болгарской диаспоры. За это те и другие подкармливали меня исподтишка.
«По вашей роже не промажу!»
...Я решил худеть. Записался в секцию фехтования. Оружие - сабля. Тренер - Аркадий Самойлович Бурдан. Имя-отчество и фамилия тренера внушили доверие моему папе: «Значит, не какой-нибудь там мордоворот». Аркадий Самойлович, несмотря на фамилию, оказался настоящим извергом. Он издевался над нами по шесть часов в день. При этом обращался исключительно на вы:- Стоянов, вы должны понять: при ваших габаритах по вашей роже я точно не промажу!
Надо отдать должное Аркадию Самойловичу. Четыре года тренировок - ежедневные кроссы, бег в 40-килограммовом жилете, бои с воображаемым противником и, не дай бог, с самим Аркадием Самойловичем - сделали свое дело. Я начал сокращаться в ширину и вытягиваться в высоту. Школу я окончил с такими параметрами: рост - 183 см, вес - 70 кг.
Рабочее место папы
Я был в третьем классе, когда у меня отбили всякую охоту к рисованию.- Дети, послушайте тему домашнего задания, - говорит наша учительница Олимпиада Николаевна. - Тема такая: «Рабочее место моего папы». Рисунки сдадите завтра. Я разрешаю, чтобы ваши папы вам помогли.
Я решил обойтись без отцовской помощи. Пришел домой, достал с полки толстый, богато иллюстрированный том, изданный на иностранном языке, и нашел фотографию, где было запечатлено нечто, напоминающее мне рабочее место моего папы. (Папа работал гинекологом. - Ред.) Я не раз бывал у него на работе и имел представление о том, как выглядит это самое рабочее место. На кухне я нашел папиросную бумагу, которую бабушка обычно кладет на противень и смазывает жирными гусиными перьями, чтобы испечь банницу. Эту прозрачную бумагу я положил на фотографию и аккуратненько прорисовал ее карандашом. Получилось один к одному. Черно-белую заготовку я произвольно раскрасил цветными карандашами и внизу подписал чернилами: «Рабочее место моего папы - Стоянова Николая Георгиевича». Я был уверен, что пятерка за домашнее задание у меня в кармане.
Назавтра был большой скандал. Олимпиада Николаевна не стала вызывать моего отца, ограничилась матерью, которая работала в моей же школе. Я стоял за дверью директорского кабинета и слышал, как наш директор все время повторял: «Конечно, это ужасно» - и начинал хохотать.
«Ты и правда сын Стржельчика?»
Однажды я готовился к выходу в сборном концерте. Дверь распахнулась, и в гримерку влетели четверо угрюмых ребят. Они переодевались быстро и деловито, как рабочие перед сменой в литейном цеху. Надев костюмы и улыбки, квартет выскочил на сцену, отчебучил номер, обкатанный уже тысячу раз, а потому ладно скроенный и лихой. Зал смеялся, долго хлопал. Парни выдали заготовленную бисовочку и нырнули обратно в гримерку.- Ты и правда сын Стржельчика? - спросил, запинаясь и смешно подмигивая, один из них - Илья Олейников.
Ходила по Питеру такая сплетня, а я не разочаровывал. Но в этот раз почему-то сказал правду:
- Нет, я сын Николая Первого.
Илья уже был известным, а обо мне могли сказать лишь то, что я служу в лучшем питерском театре. Кто я и как меня зовут, знали единицы. Впрочем, факт работы в Большом драматическом украшал любого актера. Украшал ли я театр, не знаю. А эстрадника Олейникова вместе с партнером Ромой Казаковым не реже двух раз в год показывали по телевизору. Фразу «Вопрос, конечно, интересный...» из их скетчей помнят и по сей день.
«Почему Олейников выступает с квартетом и где Казаков?» - подумал я в тот вечер, но спросить не решился. Не слышал еще, что Рома сгорел от рака за пapy месяцев. Илья очень ему помогал, маялся, что знает о болезни, а Казаков - нет. Эта ситуация зеркально повторится у нас с Илюшей...
Я еще пересекался с лихой четверкой за кулисами, а потом уже встретился с одним Ильей на съемках фильма «Анекдоты» режиссера Виктора Титова. У каждого из нас был пунктик: как бы проникнуть в кино. Илья комплексовал масштабнее: у эстрадного артиста шансов попасть в кадр куда меньше, чем у драматического. Тем не менее не снимали нас одинаково.
День рождения
...Помимо Стржельчика, я похож на всех царей сразу, и в «Анекдотах» мне предложили роль царя: не то Николая Первого, не то Александра Первого - по количеству текста совершенно не принципиально, кого именно. А Илюша играл Максима Горького. Наличие усов, парика и шляпы создавало удивительное портретное сходство, которое мы обыгрывали впоследствии в «Городке».Десятого июля, в мой день рождения, была обычная съемочная смена. Я принес водку и нехитрую закусь - словом, проставился. Но и Илья пришел с портфелем, где оказались водка и колбаса.
- А ты-то чего? - спросил я. - У меня день рождения!
- Так и у меня тоже!
Илюша серьезно посмотрел на меня:
- Покажи паспорт.
Взял его и, как милиционер, долго изучал, глядя то на меня, то в документ. Он сверил даты, и тут выяснилось, что мы родились не просто в один день, а с разницей ровно в десять лет. Я - в 1957 году, он - в 1947-м.
«Анекдоты» в «Адамовом яблоке»
Дружим мы, дружим, и вот однажды Илья говорит:- Слушай, я тут с руководителем «АЯ» познакомился. Надо нам у него что-нибудь сделать.
Известная на всю страну передача «Адамово яблоко» только начиналась.
- Замечательно, - отвечаю. - А что?
- Думай.
- Давай анекдоты?! Отберем самые игровые и неизвестные. Банальные трогать не станем.
Илье идея понравилась.
Для первого съемочного дня мы принесли костюмы из дома. Что-то я притащил из театра и еще взял с собой Тиля - мою собаку. Мы придумали, что в заставке будут бежать два человека, за которыми с лаем гонится пес. И они боятся, что их укусят за задницы. В анекдоте, где я играл прапорщика Пилипчука, а Илюха - генерала, решили, что мне непременно нужны усы. Клок черной шерсти отрезали у Тиля, три капли клея «Момент» - и усы готовы. Как мы их потом отдирали - отдельная история. Скажу только, что до кровавой раны.
Передача «Адамово яблоко» выходила каждые две недели. Наши анекдоты в ней появлялись раз в месяц и продолжались минут семь. Кирилл (Кирилл Набутов - телеведущий, один из авторов «Адамова яблока». - Ред.) ругался, что и этого много, мы затягиваем, долго излагаем. Он не понимал, что это происходило от нашей жуткой невостребованности, оттого что в нас накопилась невероятная ностальгия по кадру.
Мало кто знает, что в 1992 году канал «Россия» заказал у питерских коллег часовой спецвыпуск не программы «Адамово яблоко», а только нашей рубрики «Анекдоты». После этого я стал убеждать Илью, что пора делать свою передачу. «Давай», - согласился он.
Саша Жуков, продюсер «Адамова яблока», поехал на канал «Россия» и спросил там:
- Помните, вы дайджест из анекдотов заказывали? Хотите, они для вас юмористическую передачу делать будут? Она готова, решаем, какому каналу отдать, - наврал Жуков.
- Конечно, нам! - сказали на «России».
Съемки продлили Илье жизнь
...А потом выяснилось, что он (Илья Олейников. - Ред.) болен. Они с Ирой съездили отдохнуть в Египет. Вернулись, мы приступили к съемкам. Сюжет играли смешной: женщина прячет любовника в шкаф, потому что возвращается муж. Любовник надевает тапочки, идет к шкафу, где у него уже давно знакомое, обжитое место, стоит стул. «Фонарик, - говорит он, - и книжку мою дай». Она протягивает ему фонарик и книжку. «Что, горшок было трудно вынести с прошлого раза?» - кричит он ей.И вдруг после нескольких дублей Илюша начал сипеть. Голос уходил из него буквально на глазах.
«Зачем я заставил его орать!» - ругал я себя. Илюша раньше не терял голоса. Он у него был немощный, но крепкий.
«Ну вот, съездил на курорт, поменял климат», - ворчал я.
На следующий день голос не восстановился. В последнем сюжете Илюша еле-еле сипел. Он очень переживал. Я вызвал фониатра, проверить связки. Они оказались абсолютно рабочими. И меня это испугало... Голос не вернулся ни ко второй, ни к третьей передаче.
- Что делать? - спросил Илюша с тревогой.
- Все просто, - ответил я как ни в чем не бывало, - будем озвучивать. У тебя появится палитра голосов, ты увидишь, какой ты потрясающий артист, не просто замечательный, а великий. У тебя каждый герой будет разный.
...В начале лета обнаружилась опухоль в легких. Я поговорил с лечащим врачом. «Ему надо обязательно работать, - сказал он (сам бы я никогда не взял на себя такую ответственность). - Не сомневайтесь, это необходимо ему для самоощущения. Он должен чувствовать свою востребованность».
Я считаю, что «Городок» продлил Илье жизнь. Шесть месяцев тяжелобольной человек снимался, несмотря ни на что. Я его озвучивал, подбирал парики и клеил усы после процедур химиотерапии.
Через какие муки прошел Илья, с какой болью боролся, чего ему стоило сниматься, знают только я, его семья и те, кто был на площадке.
От химиотерапии у него началась мучительная икота. Илюша икал сутками напролет. Мы придумали персонажа с сильным заиканием.
- Икай на здоровье, - говорил я.
- Юрик, но это же ужасно! - переживал Илюша.
- Это очень смешно, икай.
Лелик приходил на съемки, опираясь на руку водителя. Ему было страшно тяжело, но у меня даже мысли не было, что он не выкарабкается. За 24 года нашего знакомства Илья лишь однажды простудился, и раз у него болело колено.
Из нашего лексикона слова, связанные с этой болезнью, исчезли. Илюша шел на поправку, лечащий врач говорил, что опухоль удалось разрушить. К последней передаче начал потихоньку появляться голос! Но под воздействием химиотерапии, облучений иммунитет оказался на нуле.
(11 ноября 2012 года Ильи Олейникова не стало, ему было 65 лет. - Ред.)
Обсудим?
Смотрите также:
